Калечить девочек законом не запрещено
Около 200 млн девочек и женщин, живущих сейчас на Земле, перенесли чрезвычайно болезненную процедуру женского обрезания.
Женское обрезание — это калечащая практика, которой обычно подвергаются девочки до трех лет. У процедуры множество вариаций: от небольшого надреза на клиторе до полного удаления части половых органов.
В мировом медицинском и правозащитном сообществах термин «женское обрезание» не используется c 80-х годов. Сейчас эту практику в профессиональном сообществе называют «нанесением увечий женским гениталиям» и «калечащей операцией на женских половых органах».
Девочкам наносят увечья из-за социальных норм и религиозных убеждений, а в некоторых культурах — ради заключения брака. Большинство жертв практики живут в странах Африки и Ближнего Востока. В 2016 году старшая юристка проекта «Правовая Инициатива» Юлия Антонова представила отчет по результатам качественного исследования «Производство калечащих операций на половых органах у девочек в Республике Дагестан».
Мы пообщались с Юлией и узнали, как часто детей калечат в России.
ФемФракция: Впервые о процедуре женского обрезания в России многие узнали из фильма «Цветок пустыни». Казалось, что операция распространена преимущественно в странах Африки, а также в нескольких странах Азии и Ближнего Востока, и к России не имеет отношения. В своих лекциях вы рассказываете о проблеме женских калечащих операций. Часто ли вы сталкиваетесь с непониманием проблемы?
Юлия Антонова: Понимания и/или осуждения проблемы на уровне республик Дагестан и Ингушетии практически нет. Когда мы проводили опрос респонденток, подвергшихся калечащим операциям, многие при вопросе о пережитой процедуре замыкались, молчали или переводили разговор на другие темы, некоторые спрашивали, «зачем вам это надо?» или говорили: «Не лезьте, это наше» и т. д.
Некоторые респондентки демонстрировали нежелание отвечать на столь интимные вопросы, делали все возможное, чтобы уйти от ответа.
В ходе беседы такие респондентки не позволяли осуждать традицию, которая, по их мнению, была закреплена временем и поколениями. Иногда в ходе исследовательского интервью мы встречали открытое сопротивление со стороны женщин.
Нежелание обсуждать проблему на уровне регионов так и осталось. Она воспринимается либо как малозначительная, не требующая какого-то специального внимания и работы, либо как закрытая и табуированная тема — это есть и не надо этого касаться!
ФФ: Как вы начали заниматься освещением проблемы женского обрезания? Что подтолкнуло вас к изучению именно этой темы?
Ю. А.: Впервые я услышала об этом «обычае» в 2006 году, когда проводила Летнюю школу по правам женщин в Махачкале. Врач-гинеколог Айшат Магомедова, руководитель благотворительной больницы для женщин из Махачкалы, участница нашей школы, рассказывала, как она ездила по высокогорным селам Дагестана, оказывала женщинам медицинскую помощь и осуществляла санитарно-гигиеническое просвещение. И вот, многие из этих женщин в раннем детстве пережили калечащие операции и многие страдали от их последствий. Это был, пожалуй, единственный случай на моей памяти, когда просветительская работа велась непосредственно среди потерпевших в практикующих районах Дагестана.
Но тогда, давно, это казалось чем-то нереальным, поэтому даже не было должным образом осмыслено мною.
Впоследствии, уже в 2016 году, коллеги из Дагестана, сотрудничающие с нами, а также журналисты начали все чаще рассказывать об этой проблеме. Однако информация была крайне обрывочной и фрагментарной, никаких исследований проблематики вообще не было. Поэтому мы решили ее изучить, чтобы понять, как и где распространена практика, что собой представляет, как воспринимается населением, как можно этой проблеме противостоять.
ФФ: Считается, что практика женского обрезания связана с исламскими традициями. Это происходит из поколения в поколение. Имеет ли эта операция реальные религиозные корни?
Ю. А.: Сами истоки практики калечащих операций необходимо искать в связи с этническими доисламскими обычаями. Этот вопрос до сих пор еще достаточно не изучен и, вероятно, должен стать темой отдельного исследования.
Калечащие операции практикуются теми народами Дагестана, которые позже других приняли ислам.
Некоторые эксперты, с которыми мы проводили интервью, отмечали нерелигиозный характер женского обрезания и воспринимали его как «дикость», не связанную с религией традицию. Другие эксперты соотносят данную практику с местными адатами ( народными обычаями народов Кавказа — прим. ред.) и этническими традициями. Этнографы и исламоведы подтверждают, что практика не имеет никакого отношения к исламу.
ФФ: Насколько вообще распространено женское обрезание на Кавказе? О каких масштабах мы говорим: это единичные случаи в селах или все-таки системная проблема?
Ю. А.: КО подвергаются преимущественно девочки в раннем детстве, в возрасте до трех лет. В ходе калечащей операции девочкам удаляют клитор полностью или повреждают его.
Обрезание очень редко производится в больнице, как правило, его делают на дому люди, не имеющие медицинского образования.
Часто после операции возникает воспаление и кровотечение. О случаях летального исхода, заражений и болезней ничего не известно. Вероятнее всего, они были, но о них умалчивают. Последствия операций связаны со снижением чувствительности и сексуального влечения женщин, которые подверглись этой процедуре. Это подтвердили и респондентки, его практикующие, и эксперты-врачи.
Какой-то статистики здесь, конечно, нет. В ходе подготовки второго отчета в 2018 году мы подсчитали, что как минимум ежегодно 1240 девочек подвергаются этой практике.
ФФ: Московский центр «Бест Клиник» предлагал на сайте услугу женского обрезания. С чем, по вашему мнению, связана практика таких операций в центральной России?
Ю. А.: Конечно, это говорит о спросе на этого рода услуги. Какой-то мониторинг клиник в Дагестане, Ингушетии и других регионах на предмет предоставления таких услуг, к сожалению, не проводился. Думаю, это дало бы нам богатый материал для работы.
ФФ: Есть ли какое-то решение этой проблемы? Как можно бороться с калечащими женскими операциями?
Ю. А.: После публикации нашего первого отчета в 2016-м прошло четыре года.
За это время государство не предприняло абсолютно никаких шагов для оценки проблемы, вмешательства и изменения ситуации с практикой КО.
Сейчас работа по борьбе с калечащими операциями проводится преимущественно правозащитниками, юристами, исследователями и журналистами.
Какие-то продуманные, взвешенные и скоординированные действия на федеральном и региональном уровнях полностью отсутствуют.
И в первом докладе 2016 года, и во втором — 2018 года, мы подробно анализировали международно-правовые документы, регулирующие запрет калечащих операций и подходы по противодействию им. Россия является страной–участницей всех этих договоров, но они практически не известны в нашей стране. Поэтому здесь, в первую очередь, важно информирование широкой общественности, о возложенных на государство обязательствах, а также исполнение всех этих договоров и четкая официальная позиция осуждения практики производства таких операций.
Во втором нашем докладе «Практики калечащих операций в республиках Северного Кавказа: стратегии преодоления» в 2018 году мы специально проанализировали международные подходы и эффективные стратегии противодействия практикам калечащих операций, которые осуществляли различные страны на протяжении последних 40 лет.
Россия не имеет какого-либо специального законодательства по противодействию КО.
Только общие нормы уголовного права. Изменения в уголовном законодательстве и процессуальная практика крайне важны и оказывают превентивный эффект. Они обеспечивают официальную юридическую платформу для комплексных действий по искоренению КО, предлагают правовую защиту для женщин и предусматривают ответственность производителей КО. Законы против КО являются важным политическим шагом и обязательством государства создать благоприятную и безопасную среду для жизни женщин.
Введение уголовной ответственности за производство КО, бесспорно, является важным и конструктивным шагом к упразднению этой практики.
Однако принятие законов должно сопровождаться разработкой сопутствующих и дополнительных программных мер в совокупности с эффективным контролем над их соблюдением.
Мнения международных экспертов и анализ практики правоприменения уголовных норм и санкций позволяют сделать вывод, что принятие только уголовного законодательства не является эффективным механизмом искоренения практики КО.
В большинстве стран имевшиеся правовые нормы противодействия КО не применялись десятилетиями, и только в последние годы суды начали выносить единичные обвинительные решения по делам о производстве КО. Это стало возможным, когда был реализован комплексный всеобъемлющий подход по борьбе с практикой КО.
Значит, правовым изменениям должны предшествовать просветительские кампании среди населения.
Важно добиться поддержки и чувствительности лидеров местных сообществ, чтобы механизмы имплементации законодательства стали работать.
Самым прогрессивным и перспективным можно назвать комплексный всеобъемлющий подход, который включает в себя широкое информирование общественности о рисках калечащих операций для здоровья женщин, его негативных последствий; просвещение медицинских работников; проведение программ по улучшению положения женщин и девочек в сообществе; взаимодействие с религиозными лидерами, осуждающими производство калечащих операций; жесткая позиция государства о нулевой терпимости к вредоносным практикам; целесообразные правовые механизмы и законодательные меры; механизм мониторинга и оценки прогресса в сфере борьбы с калечащими операциями.
Генеральная Ассамблея ООН признала женское обрезание нарушением прав женщин и проявлением их дискриминации. ООН поставила в Глобальную повестку цель покончить с этой практикой к 2030 году.
Текст: Надя Ева
Иллюстрации: Ди
Редакторы: Inari Hiroyuki, Lina Santi, nightingle, Эрвин Вейков
